Стрелецкое войско было создано в. Стрельцы

1550 г.
Этот день считается днем рождения постоянного русского войска, основу которого составляли стрельцы, с элементами регулярного устройства. В этот день по указу (приговору) Ивана IV (Грозного) в Московском уезде была «испомещена избранная тысяча» провинциальных дворян, которые составили в будущем командное ядро русской армии.
Основное содержание указа: упорядочение системы комплектования и военной службы в поместном войске; организация централизованного управления армией; создание постоянного стрелецкого войска; централизация системы снабжения; создание постоянной сторожевой службы на южной границе и другое.
ПОМЕСТНОЕ ВОЙСКО , дворянская конница, составлявшая основной род русского войска в 15-17 веках; имело характер ополчения. В организационном отношении делилось на сотни. Все годные к службе владельцы поместий и вотчин по Уложению о службе 1556 года являлись в поход со своими лошадьми, припасами и оружием и выставляли по 1 вооруженному ратнику с каждых 50 десятин принадлежавшей им земли. Реорганизовано Петром I в 1701 году в регулярные полки драгун.
СТРЕЛЕЦКОЕ ВОЙСКО , первое постоянное войско в Русском государстве середины 16 - начала 18 века. Комплектовалось из свободного городского и сельского не тяглого (не облагавшегося налогами) населения, имело на вооружении пищали и бердыши, управлялось воеводами. Организационно состояло из "приборов" (отрядов), затем приказов (по 500 - 1000 человек), с 1681 - полков, и находилось в ведении Стрелецкого приказа. В 80-х годах 17-то века было реорганизовано по образу полков "нового строя". Расформировано по указу Петра I в начале 18-го века.

Стрельцов поначалу набирали из свободных людей, затем эта служба стала пожизненной и наследственной. Согласно данным известного исследователя Казимира Валишевского, стрельцы из казны получали при поступлении на службу по рублю на постройку дома и обзаведение хозяйством, а также по рублю жалованья в год. Правда, другой историк Борис Краевский, ссылаясь на сведения профессора Богоявленского, утверждает, что жалованье рядового стрельца составляло 10 рублей в год, а стрелецкого головы - 200. Кроме того, казна вооружала стрельцов, обеспечивала военными припасами, а также снабжала некоторым количеством продуктов. В дальнейшем с целью экономии государевых средств стрельцам разрешили заниматься торговлей, ремеслами, земледелием, для чего им начали выделять наделы. Немаловажное обстоятельство - от налогов стрельцов освобождали, в то время как другие сословия должны были платить "стрелецкий" налог.
Вооружение стрелецкого войска было вполне на уровне той эпохи, от которой нас отделяют почти 500 лет: ручные пищали, бердыши, сабли или мечи. Поскольку пищаль была тяжела, при выстреле вместо сошки использовался бердыш, который затем шел в ход как холодное оружие.
При Иване Грозном стрельцов насчитывалось примерно 25 тыс. человек, а к началу царствования Петра I - 55 тыс. Половина из них проживала в Москве, выполняя, по сути, функции лейб-гвардии. Остальные размещались по гарнизонам. Стрелецкое войско подразделялось поначалу на приборы, затем приказы, а с 1681 года - на полки. Как и сегодня, служба в столице и в гарнизоне значительно различались. Скажем, в приграничном городе-крепости Вязьме в середине XVII века на замкнутой стенами ограниченной площади теснился мощный гарнизон. В его состав входили, помимо казаков, артиллеристов и находившихся на русской службе татар, 910 стрельцов. И это в городе, разоренном Смутой, в котором только приступили к восстановлению цитадели, да еще в условиях постоянной угрозы нападения поляков или запорожцев! С началом неудачной Смоленской войны так и случилось - вражеские отряды неоднократно подходили к стенам крепости и выжигали все вокруг.
Не легче приходилось и стрельцам, которых направляли на службу за Урал. Скажем, стрелецкий десятник Василий Сычев в середине XVII века был направлен из Мангазеи (древнейший на земле город за Полярным кругом, располагался на реке Таз, впадающей в Обскую губу) во главе 10 стрельцов и 20 промышленников для сбора ясака (пушной дани) в бассейне Хатанги. Лишь через пять лет ему "на перемену" прибыл другой отряд стрельцов, которым командовал казак Яков Семенов, пришедший из Туруханска. На обратном пути объединенный отряд едва не погиб из-за недостатка продовольствия. И подобных примеров можно приводить немало.
Впрочем, жизнь и служба столичных (выборных) стрельцов тоже были не сахар. Постоянные задержки с выплатой денег и продовольственных припасов вынуждали воинов искать заработки на стороне. Так, сохранились документы, что, скажем, стрелец Иван Моисеев купил торговую лавку у купца Петра Акудинова. К тому же стрелецкий голова в своем приказе был абсолютным хозяином. Он лично выдавал денежное довольствие, причем сам же определял, кому из подчиненных сколько причитается. Мог оштрафовать, мог и поощрить. Мог наказать провинившегося батогами, мог посадить под арест, мог отпустить со службы, а мог назначить "вечным дежурным". В этих условиях в привилегированном положении оказывались лично преданные полковнику стрельцы, а из строптивых получались "мальчики для бития".
Жаловаться на командиров было бесполезно - все они происходили из высшей российской знати, были вхожи к царю. Если же стрелец и отваживался подать челобитную, чаще всего виновным "назначался" он сам и с него же взыскивался штраф "за бесчестье" в пользу командира. В гарнизонах, однако, стрельцу приходилось еще тяжелее, так как там он был столь же бесправен и перед местными воеводами.
Все это привело к значительному расслоению внутри стрелецкого войска. Часть "государевых людей" занималась торговлей, часть ремесленничала, кто-то пахал землю, а кому-то приходилось разве что не нищенствовать. И все же стрельцы являлись наиболее боеспособной частью русских ратей, составляли их основу. Скажем, в Литовском походе 1578 года только "дворцовых", то есть московских, стрельцов участвовало 2 тыс. человек.
На стрелецкое войско была возложена и еще одна немаловажная функция. Оно играло роль современных Внутренних войск, а также полиции. При Иване Грозном карательную миссию выполняли опричники, на долю стрельцов остались правоохранительные функции. Они же, наряду с казаками, несли пограничную службу.
Иностранцы, по тем или иным причинам очутившиеся в те времена на Руси, оставили письменные свидетельства о состоянии царских войск. Например, англичанин Ричард Ченслер (Ченслор), который добрался до "Московии" на обогнувшем Скандинавию корабле "Эдуард Бонавентура", а также путешественник Клемент Адамс отмечали, что, несмотря на такие качества ратников, как личная храбрость, их выносливость и способность переносить тяготы похода, воинская выучка у них оставляет желать много лучшего. Слаба была и дисциплина, процветало дезертирство, особенно в период боевых действий.
Стрельцы неоднократно бунтовали, нередко присоединялись к врагам царского трона. Немало стрельцов было в отрядах Лжедмитриев, в бандах Ивана Болотникова. В конце концов параллельно с существующим стрелецким войском в 1630-х годах началось создание "полков иноземного стро". Теперь стрелецкие формирования были обречены - речь шла только о сроках.
В мае 1682 года в Москве разразился стрелецкий бунт, так напугавший юного Петра. Этого страха будущий император стрельцам никогда не простил. Даже то, что в 1689 году они спасли его с матерью и поддержали в противостоянии с Софьей-правительницей, не помогло. Он за все отыгрался после очередного мятежа, произошедшего в 1698 году, когда четыре стрелецких полка самовольно снялись с литовской границы и двинулись в Москву, грозясь перебить бояр и немцев. Несмотря на то что выступление было подавлено и зачинщики казнены боярином Шеиным, примчавшийся в столицу Петр повелел продолжить репрессии. Красная площадь была усеяна обезглавленными телами стрельцов, стены Белого и Земляного городов унизаны виселицами. Особым повелением казненных запрещалось убирать. Тогда, кстати, богатая копилка практикуемых в России наказаний пополнилась еще одной "находкой": 269 стрельцов отправили на каторгу - на рудники, солеварни, фабрики и заводы, в том числе в Сибирь и на Урал. (Опыт Петру понравился - в Артикуле воинском от 30 марта 1716 года практика ссылки на каторгу и на галеры получила законное обоснование.)
Затем постепенно и окончательно кануло в Лету стрелецкое войско.

О времени появления стрелецкого войска в исторической литературе существуют различные мнения. Это объясняется тем, что документальные источники, свидетельствующие об учреждении стрелецкого войска, не сохранились, а может быть, их и не было. Поэтому некоторые исследователи ограничиваются лишь упоминанием середины XVI в. или царствования Ивана Грозного. Большинство дореволюционных историков утверждало, что стрельцы появились в 1550 г., часть историков относила время возникновения их к XV -- началу XVI вв., считая стрельцами пищальников. Отождествляя стрельцов с пищальниками, они таким образом снимали вопрос об учреждении стрелецкого войска.

Советские историки присоединились к мнению большинства дореволюционных авторов, считавших, что стрельцы появились на Руси в 1550 г.

Внимательное изучение источников дает возможность уточнить этот вопрос.

16 января 1547 г. Иван Грозный был венчан на царство. Отмечая в связи с этим положение ратных людей при новом царе, летописец указывает: «... и еще ново прибави к ним огненных стрельцов много, к ратному делу гораздо изученных и глав своих не щадящих, а в нужное время отцы и матерей, и жен, и детей своих забывающи, и смерти не бояшеся...».

Сообщение летописца дает право утверждать, что стрелецкое войско было учреждено при Иване Грозном. Отмечая появление стрельцов в связи с воцарением Ивана Грозного, летописец, по-видимому, зарегистрировал факт, имевший место еще до восшествия Ивана Грозного на престол, т. е. до 1547 г. Другие источники подтверждают это предположение.

К. Маркс указывает в «Хронологических выписках» по истории России, что в 1545 г. Иван IV учредил постоянную личную охрану (Leibwache), которую назвал стрельцами, так как она была вооружена пищалями, т. е. огнестрельным оружием вместо луков и колчанов. Часть этой охраны в качестве основного ядра он отослал в войска.

Указание К. Маркса подтверждается и некоторыми русскими источниками.

В июне 1546 г. на Казанское ханство был посажен сторонник московского правительства касимовский царь Шах-Али, посланный из Москвы 7 апреля того же года. «Сказание о зачатии царства Казанского» сообщает по этому поводу, что Шах-Али отправился в Казань в сопровождении

Трехтысячного отряда татар и не взял с собой «ни огненных стрельцов», ни «наряда» (артиллерии).

Шах-Али пробыл в Казани около месяца и был изгнан прежним правителем Казанского ханства -- ханом Сафа-I преем. Источники указывают, что на другой год после изгнания Шаха-Али Иван Грозный послал на Казань своих воевод Семена Микулинского и Василия Оболенского Серебряного с многочисленной ратью, в составе которой упоминаются и «огненные стрельцы». Таким образом, стрельцы принимали участие в боевых действиях русского войска в 1546--1547 гг. и, следовательно, появились ранее этого времени.

В 1550 г. были образованы «выборные» стрелецкие отряды. «Русский хронограф» довольно подробно рассказывает о появлении этих стрельцов. Под 7058 г. читаем: «...учинил у себя царь... выборных стрельцов и с пищалей 3000 человек, а велел им жити в Воробьевской слободе, а головы у них учинил детей боярских...» Всего было создано шесть «статей» (отрядов) выборных стрельцов по 500 человек в каждой. «Статьи» делились на сотни, во главе которых стояли сотники из детей боярских, и, вероятно, на десятки. Стрельцы получали жалование по 4 рубля в год.

Создание выборных стрельцов являлось частью крупной военной реформы Ивана Грозного и было тесно связано с учреждением «избранной тысячи» в том же 1550 г. (см. ниже). «Тысяча» представляла собой отряд выборной конницы, выборные стрельцы составляли трехтысячный отряд избранной пехоты. И те и другие являлись личной вооруженной охраной царя. Выборные конные и пешие отряды, созданные Иваном Грозным, были предшественниками русской гвардии.

Выборные стрельцы отличались от поместного ополчения прежде всего тем, что жили в особой слободе и обеспечивались постоянным денежным жалованием. Стрелецкое войско по своему устройству приближалось к регулярному войску.

Социальное положение стрельцов было иным, чем поместной конницы из дворян и детей боярских; стрельцы набирались из народа, преимущественно из тяглого посадского населения.

Структура стрелецкого войска напоминала существующую организацию русского войска (сотенное деление), но это войско имело и свои особенности (сведение сотен в пятисотенные отряды -- статьи). Стрелецкие «статьи», позднее приказы (приборы), существовали до второй половины XVII в. Во второй половине XVII в. они начали постепенно заменяться общевойсковыми полками, а сотни ротами и вскоре утратили свое своеобразие.

Первое крупное боевое крещение стрельцы получили при осаде и взятии Казани в 1552 г. Летописные источники довольно подробно рассказывают о действиях стрелецкого войска в этом походе.

На штурм Казани были посланы ертаульный, передовой и большой полки. Впереди полков в наступление шли пешие стрельцы и казаки со своими головами, атаманами и сотниками.

Завязалась перестрелка, в которой участвовали и стрельцы. Когда конные татары сделали вылазку против пеших стрельцов, царь указал воеводам ертаульного полка «пособить» стрельцам. По приказу воеводы стрельцы «закопались во рвы» на берегу Булака и не давали татарам делать вылазки из города.

Второму воеводе большого полка М. И. Воротынскому было велено всем полком сойти с коней и в пешем строю катить туры под Казань.

Воротынский «наперед велел итти к городу» стрельцам во главе с головами, затем казакам с атаманами, боярским людям с головами и туры катить на указанное место, «а сам з детми боярскыми поиде пешь за ними». Пока устанавливались туры («за 50 сажен от города»), стрельцы, казаки и боярские люди обстреливали город из пищалей и луков. Когда туры были установлены, все люди были отведены к ним. «И перед турами веляше стрелцом и казаком против города закопатися во рвы». Бой продолжался всю ночь.

В субботу, 27 августа, воеводе М. Я. Морозову было приказано прикатить к турам «наряд большой». Начался артиллерийский обстрел города. Стрельцы, находившиеся в окопах перед турами, активно помогали артиллерии, «не даваше на стенах людем быти и из ворот вылазити».

В понедельник было решено поставить туры по берегу р. Казанки. Воеводы послали вперед стрельцов под командованием Ивана Ершова и атаманов с казаками, которые закопались во рвах. На обстрел из города стрельцы отвечали из пищалей, а казаки из луков. Тем временем воеводы поставили туры в назначенное место. То же самое было и при установке тур с Арского поля; вылазки казанцев отражали стрельцы, боярские люди и мордва.

Для усиления обстрела города около тур соорудили 12-метровую башню, на которую подняли орудия. Активную помощь артиллерии оказывали стрельцы, день и ночь обстреливавшие городские стены и улицы из ручных пищалей.

По царскому указу первыми на приступ города пошли стрельцы, казаки и боярские люди. Они должны были выдержать основной удар осажденных и захватить городские стены. Атакующим помогали воеводы с детьми боярскими из полков. Стрельцы и другие пешие воины засыпали ров хворостом и землей и двинулись на городские стены. «И тако, -- добавляет летописец, --скоро взыдоша на стену великою силою, и поставиша ту щиты и бишася на стене день и нощь до взятья града» .

Источники показывают, что решающей силой при взятии Казани были стрельцы, казаки и боярские люди (холопы), т. е. пешие воины. Стрельцы приняли активное участие и в Ливонской войне. Осада и захват всех ливонских городов и замков происходили при участии стрельцов. Осада Полоцка достаточно хорошо показала роль и значение стрелецкого войска в составе вооруженных сил Русского государства XVI в.

31 января 1563 г. русское войско подошло к Полоцку. В тот же день Иван Грозный приказал своему полку установить обоз («кошу») и поставил перед полком, близ города, стрельцов, которые и охраняли царский полк весь день. Полочане открыли орудийный обстрел русских полков. Расположившиеся на берегу р. Двины и на острове пушкари и стрельцы сбили с острова вражеских пушкарей и многих людей в остроге убили. На другой день царь послал на остров еще два прибора (отряда) стрельцов с головами; стрельцам было велено закопаться и начать обстрел посада.
4 и 5 февраля началась расстановка тур и наряда, охрану которых от возможных вылазок противника несли стрельцы, казаки и люди боярские. Тогда же стрельцы прибора головы Ивана Голохвастова зажгли башню острога со стороны Двины и через башню проникли в острог. Однако царь приказал вывести стрельцов обратно, «что не умысля пошли» к острогу, так как туры для осады не везде еще были поставлены. В смелой вылазке стрельцы потеряли убитыми 15 человек.

Противник пытался было путем переговоров приостановить осаду, но осада продолжалась. Туры были расставлены, к обстрелу легких и средних пушек присоединился прибывший стенобитный наряд; под турами засели стрельцы. 9 февраля полоцкий воевода приказал зажечь в нескольких местах острог, а посадских людей из острога загнать в город. Стрельцы, казаки и боярские люди ворвались в острог, завязался рукопашный бой. На помощь стрельцам было прислано подкрепление из царского полка. После взятия острога вокруг города расставили туры, а за ними большие и верховые пушки и начали круглосуточный обстрел города. Расстановку туров и охрану их несли стрельцы и боярские люди. В ночь на 15 февраля стрельцы подожгли городскую стену. Полкам было приказано готовиться к штурму, но на рассвете 15 февраля Полоцк сдался.

Успех осады города был результатом активных действий артиллерии и стрельцов, которых насчитывалось под Полоцком до 12 тыс. Здесь, так же как и под Казанью, тяжесть осады крепости легла на пеших воинов, центральное место среди которых занимали «огненные» стрельцы.

Проследив бегло участие стрельцов в осаде и взятии Казани и Полоцка, сделаем некоторые общие выводы.

Отсутствие постоянной пехоты в русском войске чувствовалось давно. Длительная и безуспешная борьба с Казанью в течение всей первой половины XVI в. явилась отчасти следствием того, что в русском войске не было постоянных отрядов пеших воинов.

Правительство посылало под Казань спешенную конницу, но она не могла заменить постоянной пехоты, тем более, что дворянская конница считала ниже своего достоинства нести ратную службу в пешем строю. Не могли заменить постоянную пехоту ни пищальники, временно созываемые для ратной службы, ни казаки, вооруженные преимущественно луками.

Стрельцы были зародышем того постоянного войска, которому придавал большое значение Ф. Энгельс.

Энгельс писал, что для укрепления и усиления централизованной королевской власти на Западе (а следовательно и царской власти в России) необходимо было постоянное войско.

Важно при этом отметить тот факт, что стрельцы были вооружены пищалями. Для русского войска, дворянская конница которого имела на вооружении луки и холодное оружие, появление отрядов с огнестрельным оружием имело огромное значение. Поголовное вооружение стрельцов огнестрельным оружием ставило их выше пехоты западных государств, где часть пехотинцев (пикинеры) имела только холодное оружие.

Стрельцы хорошо владели огнестрельным оружием. Уже под Казанью, по свидетельству летописцев, «стрельцы тацы бяху искусни и научени ратному делу и пищалному стре-ляню, яко и малые птицы на полете убиваху из ручных пищалей и из луков».

Наконец, неоднократные указания летописей свидетельствуют о том, что стрельцы умели применяться к местности и использовать искусственные укрытия, а это было возможно только в результате обученности стрельцов военному делу.

Таким образом, отождествлять стрельцов с пищальни-ками нельзя. Пищалышков можно назвать предшественниками стрельцов, но и то лишь в отношении характера службы (рода войска) и вооружения. И те и другие (пищальники по преимуществу) были пешими воинами, и те и другие имели огнестрельное оружие. На этом преемственность и кончается. Стрелецкое войско, являвшееся постоянным, по своей организации и боеспособности стояло несравненно выше отрядов временно созываемых пищаль-ников -- ополченцев. Поэтому пищальники могли и после образования стрелецкого войска не исчезнуть, а остаться частью посошной рати, хотя источники, преимущественно иностранные, этим именем иногда называют стрельцов.

Стрельцы заслуженно считали себя военной элитой России. Они героически сражались с неприятелем, обживали новые земли, но также стрельцы, недовольные своим положением, подрывали устои русской государственности.

Как все начиналось

В 1546 году новгородские пищальники пришли к Ивану Грозному с челобитной, однако их жалобы царем выслушаны не были. Обиженные просители устроили бунт, который вылился в массовые столкновения с дворянами, где были и раненые, и убитые. Но дальше – больше: собравшегося ехать в Коломну царя бунтари не пустили, заставив государя добираться объездной дорогой.

Это событие разгневало царя, что имело свои последствия. В 1550 году Иван Грозный издает указ о создании постоянного стрелецкого войска, которое пришло на смену опальным пищальникам.

Первых стрельцов набирали «по прибору» (по найму), и состав их пополнялся в основном из бывших пищальников, приспособленных к военной службе. Поначалу количество стрелецкого войска было небольшим – 3000 человек, разделенных на 6 приказов. Туда большей частью входило свободное посадское или сельское население, а вот командовали приказами выходцы из бояр.

Несмотря на то, что в стрельцы нанимались преимущественно люди бедного сословия, попасть туда было не так просто. Людей брали по доброй воле, но главное - умевших стрелять. Однако позднее стали требовать поручительства. Достаточно было нескольких человек из бывалых стрельцов, своим поручительством отвечавших за побег новобранца со службы или утерю им оружия. Предельный возраст для вновь нанимаемых был не выше 50-ти лет – это немало, учитывая небольшую среднюю продолжительность жизни в то время. Служба была пожизненной, однако она могла передаваться и по наследству.

Быт

Квартировались стрельцы в слободах, получая там усадебное место. Им предписывалось разбить огород и сад, а также построить дом. Государство обеспечивало поселенцев «дворовой селитьбой» – денежной помощью в размере 1-го рубля: неплохое финансовое подспорье, учитывая, что дом по расценкам XVI столетия стоил 3 рубля. После гибели или смерти стрельца двор сохранялся за его семьей.

В отдаленных слободах жили очень просто. Улицы были в основном немощеные, а курные (без печной трубы) избы покрыты берестой или соломой, как таковых окон не было, тем более обтянутых слюдой – в основном это маленькие прорези в бревенчатой стене с промасленным холстом. В случае неприятельского набега осадное положение слободчане пересиживали за стенами ближайшей крепости или острога.
Между военной службой стрельцы занимались разными промыслами – столярным, кузнечным, колесным или извозом. Работали только под заказ. Ассортимент «стрелецких» изделий впечатляет – ухваты, рогачи, сошники, дверные ручки, сундуки, столы, повозки, сани – это лишь малая толика из возможного. Не забудем, что стрельцы наряду с крестьянами также были поставщиками продовольствия для города – их мясо, птица, овощи и фрукты всегда были желанными на городских базарах.

Одежда

Стрельцы, как и положено в профессиональной армии носили форменную одежду – повседневную и парадную. Особенно хорошо смотрелись стрельцы в парадной форме, облаченные в длинные кафтаны и высокие шапки с меховыми отворотами. Форма хоть и была единообразная, но с цветовыми отличиями для каждого полка.

Например, стрельцы полка Степана Янова красовались светло-синим кафтаном, коричневым подбоем, черными петлицами, малиновой шапкой и желтыми сапогами. Часть одежды – рубахи, порты и зипуны – стрельцам приходилось шить самим.

Оружие

История сохранила нам любопытный документ, где описана реакция вяземских стрелков на получение нового оружия – фитильных мушкетов. Солдаты завили, что «из таких мушкетов с жаграми (фитильным курком) стрелять не умеют», так как «были де у них и ныне есть пищали старые с замки». Это никоим образом не свидетельствует об отсталости стрельцов в сравнении с европейскими солдатами, а скорее говорит об их консерватизме.

Наиболее привычным оружием для стрельцов была пищаль (или самопал), бердыш (топор в виде полумесяца) и сабля, а конные воины даже в начале XVII столетия не желали расставаться с луком и стрелами. Перед походом стрельцам выдавалась определенная норма пороха и свинца, за расходом которой следили воеводы, чтобы «без дела зелья и свинцу не теряли». По возвращении остатки боеприпасов стрельцы обязаны были сдавать с казну.

Война

Боевым крещением для стрельцов стала осада Казани в 1552 году, но и в дальнейшем они были непременными участниками крупных военных кампаний, имея статус регулярного войска. Стали они свидетелями и громких побед, и болезненных поражений русского оружия. Довольно активно стрельцы призывались на охрану всегда неспокойных южных границ – исключение делалось лишь для малочисленных гарнизонов.

Излюбленной тактикой стрельцов было использование полевых оборонительных сооружений, именуемых «гуляй-город». Стрельцы зачастую уступали противнику в маневренности, а вот стрельба из укреплений была их козырем. Комплекс телег, оснащенных крепкими деревянными щитами, позволял защититься от мелкого огнестрельного оружия и, в конечном итоге, отразить атаку неприятеля. «Если бы у русских не было гуляй-города, то крымский царь побил бы нас», – писал немецкий опричник Ивана Грозного Генрих фон Штаден.

Стрельцы в немалой степени поспособствовали победе российской армии во Втором Азовском походе Петра I в 1696 году. Русские солдаты, обложившие Азов в долгой бесперспективной осаде, уже готовы были повернуть назад, как стрельцы предложили неожиданный план: нужно было возвести земляной вал, приблизив его к валу Азовской крепости, а затем, засыпав рвы, овладеть крепостными стенами. Командование нехотя приняло авантюрный план, но он в итоге с лихвой себя оправдал!

Бунт

Стрельцы были постоянно недовольны своим положением – все-таки они считали себя воинской элитой. Как когда-то пищальники ходили с челобитной к Ивану Грозному, стрельцы жаловались уже новым царям. Эти попытки чаще всего не имели успеха и тогда стрельцы бунтовали. Они примыкали к крестьянским восстаниям – армии Степана Разина, организовывали собственные мятежи – «Хованщина» в 1682 году.

Однако бунт 1698 года оказался самым «бессмысленным и беспощадным». Заключенная в Новодевичий монастырь и жаждущая трона царевна Софья своими подстреканиями разогрела и без того накаленную обстановку внутри стрелецкого войска. В итоге, сместившие своих начальников 2200 стрельцов направились в Москву для осуществления переворота. 4 отборных полка, посланные правительством, подавили бунт в зародыше, однако главное кровавое действо – стрелецкая казнь – было впереди.

За работу палачей по приказу царя пришлось взяться даже чиновникам. Присутствовавший на казнях австрийский дипломат Иоганн Корб ужасался нелепостью и жестокостью этих казней: «один боярин отличился особенно неудачным ударом: не попав по шее осужденного, боярин ударил его по спине; стрелец, разрубленный таким образом почти на две части, претерпел бы невыносимые муки, если бы Алексашка (Меншиков), ловко действуя топором, не поспешил отрубить несчастному голову».

Срочно вернувшийся из-за границы Петр I лично возглавил следствие. Результатом «великого розыска» стала казнь практически всех стрельцов, а немногие уцелевшие были биты кнутами, клеймены, некоторые посажены в тюрьму, а другие сосланы в отдаленные места. Следствие продолжалось вплоть до 1707 года. В итоге дворовые места стрельцов раздали, дома продали, а все воинские части расформировали. Это был конец славной стрелецкой эпохи.

До недавнего времени практически единственным источником информации по интересующему нас здесь вопросу считалась 1-я часть (том) «Исторического описания одежды и вооружения российских войск» А.В.Висковатова. За полтора столетия, прошедшие со времени его опубликования, накопилось достаточно новых сведений, позволяющих составить более полное и точное описание стрелецкого костюма, исправить допущенные в этом знаменитом труде ошибки.

История стрельцов как регулярной русской пехоты начинается с 1550 г., когда из существовавших к тому времени пищальников было отобрано 3000, сформировавших 6 статей (позднее — приказов) по 500 человек каждая. Их поселили в Москве, в Воробьевой слободе. Уже при Иване IV численность стрельцов достигла 7000 (из них 2000 конных), командовали которыми 8 голов и 41 сотник. К концу этого царствования стрельцов было 12000, а на коронации Федора Иоанновича летом 1584 г. — 20000. Всеми стрелецкими делами ведала поначалу «Стрелецкая изба», а затем «Стрелецкий приказ», упомянутый впервые в 1571 г. 28 июня 1682 г. во время стрелецкого бунта московские стрельцы, практически захватившие власть в столице, переименовали себя в «надворную пехоту», приказ же свой в «Приказ надворной пехоты», однако уже 17 декабря прежние названия были восстановлены. В 1683 г. приказы были переименованы в полки, а составлявшие их сотни — в роты.

Стрелецкая служба была в основном наследственной. Стрельцы получали годовое жалованье, освобождались от налогов и помимо службы занимались теми же видами деятельности (ремесла, торговля и т.п.), что и остальное посадское население.

Помимо московских, существовали и городовые стрельцы. Московские, несомненно, занимали более привилегированное положение — жалованье и различные «дачи» (пожалования вещами) были у них намного больше, нежели у городовых.

Приказы (полки) назывались по именам своих командиров и имели порядковые номера, в каждом городе начиная с номера 1-го.Чем меньше был номер, тем почетнее — за службу приказ могли, например, пожаловать из 11-го в 6-й и т.д. В Москве первым по номеру был так называемый стремянной приказ (полк), обычно в 1,5—2 раза превосходивший по численности остальные-Стрельцы этого подразделения были частично или полностью посажены на коней, никогда не посылались из Москвы в пограничные города для службы и постоянно находились при особе царя. Из этого, собственно, и получилось название «стремянной» — находящийся у государева стремени. Среди городовых стрельцов конные подразделения встречались довольно часто, однако в полном смысле кавалерией их назвать нельзя — это была лишь посаженная на коней пехота.

Командный состав приказа (полка) — «начальные люди» — состоял из головы (тысяцкого), полуголовы (пятисотского), сотников и урядников (пятидесятников и десятников). Старшие начальники набирались из дворян и детей боярских, головами же бывали и князья; урядники — из самих стрельцов. 25 марта 1680 г., несмотря на нежелание стрельцов, было велено их «ведать против иноземного чину» — начальному составу быть «из голов в стольники и полковники, из полуголов в полуполковники, из сотников в капитанах». Это переименование происходило в рамках обшей реорганизации войска, затеянной князем В.В.Голицыным.

Как известно, Петр 1 упразднил московских стрельцов в 1711 г., отдельные же городовые формирования просуществовали и до 1716 г.

Обратимся теперь к стрелецкому костюму — непосредственной теме нашей статьи.

О нем известно очень немного, основные источники можно без труда перечислить. Начнем с изобразительных материалов эпохи, на которые мы, собственно, и будем опираться в этом небольшом исследовании:

— изображение стрельца в книге путевых заметок А.Мейерберга (1661 — 1662 г);

— «живописный лист» из собрания отдела рукописей Государственной публичной библиотеки им. М.Е.Салтыкова-Щедрина в Ленинграде, - «Чертеж изображения в лицах отпуска стрельцов в судах водяным путем на Разина» (1670);

— рисунки в «Книге об избрании на... престол... Михаила Федоровича» (1672— 1673);

— рисунки в книге путевых заметок Э.Пальмквиста (1674).

Следует отметить, что рисунки из «Книги об избрании на... престол... » нельзя использовать для реконструкции костюма 1613 г. — времени события (как это ошибочно сделано в «Историческом описании...»), а только на тот период, когда они были исполнены — начало 1670-х гг. Мы сознательно отказываемся от разработки одного из хорошо известных источников — серии офортов Ж.-Б.Лепренса, изображающих разных стрелецких чинов, — их историческая достоверность сомнительна, т.к. созданы они уже во второй половине XVIII в. (1764).

Чины московских приказов в парадных «цветных» кафтанах. 1670 г. (по акварели «Чертеж изображения в лицах отпуска стрельцов в судах водяным путем на Разина»):

1. Полуголова 3-го приказа Федор Лукьянович Яшкин

2. Знаменщик 3-го приказа с сотенным знаменем

3. Голова 3-го приказа Иван Тимофеевич Лопатин

4. Караульщик головы

5. Выборной стрелец из охраны головы

6. Стрелец

7. Стрелец с «братским» (пятидесятским) знаменем

8. Урядник (пятидесятник)

10. Барабанщик из малолетних стрельцов

Письменные же источники, которыми мы располагаем, — это воспоминания иностранцев, в различное время помещавших Русское государство, и немногие сохранившиеся отечественные документы с эпизодическими упоминаниями о снабжении стрельцов — сам архив Стрелецкого приказа погиб в пожаре еще при Анне Иоанновне.

Попробуем составить описание стрелецкой одежды, основываясь на этих весьма скудных сведениях.

Скорее всего, на момент сформирования, да и долгое время после этого стрельцы какого-либо регламентированного в покрое и расцветке костюма не имели. Д.Горсей, говоря о московских стрельцах во времена Ивана Грозного, отмечал, что они «очень опрятно одеты в бархатные, разноцветные шелковые и стамедные (шерстяная косанит-ная ткань, - Р.П.) одежды». Он указывал также на разнообразие в расцветке стрелецких кафтанов: «...тысяча стрельцов в красных, желтых и голубых одеждах, с блестящими орудиями и пищалями расставлены в ряды своими начальниками».

В 1588 г. Дж.Флетчер дал подробное описание вооружения: «У стрельца или пехотинца нет никакого оружия, кроме ружья в руке, бердыша на спине и меча сбоку. Ложе его ружья не такое, как у мушкета, но гладкое и прямое, несколько похоже на ложе охотничьего ружья, отделка ствола груба и неискусна, и он весьма тяжел, хотя стреляют из него небольшой пулей».

В. Парри, описывая царский выезд в 1599 г., упоминает царскую «...гвардию, которая была вся конная, числом 500 человек, одетых в красные кафтаны, они ехали по трое в ряд, имея луки и стрелы, сабли у пояса и секиры на бедре...». Однако у нас нет твердых оснований считать это первым упоминанием единообразного красного цвета для стрелецких кафтанов — «гвардией» иностранец мог назвать и жильцов, и еще кого-нибудь из «Государева полка».

О наличии чего-либо подобного мы можем говорить, опираясь на свидетельство Паерле, относящееся к маю 1606 г.: «...были выстроены в два ряда пешие московские стрельцы до 1000 человек, в красных суконных кафтанах, с белой на груди перевязью. Сии стрельцы имели длинные ружья с красными ложами; недалеко от них стояли 2000 конных стрельцов, одетых так же точно, как пешие, с луками и стрелами на одной стороне и с ружьями, привязанными к седлу, на другой». Такое количество стрельцов — много более одного приказа — позволяет нам предположить, что в этот период все московские стрельцы уже были одеты в красное и имели относительно единообразное снаряжение и вооружение. Это, естественно, еще не униформа, а только частично регламентированный общегражданский костюм, столь характерный для постоянных воинских формирований в Европе XVII в. Позднее, в 1658 г., впервые упоминается «служилое платье» — видимо, специальный термин для обозначения такого рода одежды.

Следующие сведения относятся к 1661 — 1662 гг. А.Мейерберг дает изображение стрельцов в высоких, с меховыми отворотами шапках, длинных кафтанах с неясным воротником и сапогах с каблуками. Примечательно, что сабля у них висит не на поясной портупее, как было принято в то время, а на перевязи через правое плечо. Если Мейерберг только упоминает «...почетный караул из 50 стрельцов, в алое сукно одетых», то побывавший в те же годы в Москве Кемфер дает достаточно подробное описание: «Оружие их (стрельцов. — Р.П.) состояло из ружья, коим отдавали они честь; бердыша, имеющего вид полулуния, воткнутого перед каждым в землю, и сабли, сбоку привешенной. Кафтаны их были довольно нарядны, у одного полка из светло-зеленого, а у другого из темно-зеленого сукна, застегнутые, по русскому обычаю, на груди золотыми шнурками длиною в одну четверть». Из этого мы можем утверждать, что к началу 1660-х гг. московские стрельцы уже носили кафтаны отличительных по приказам цветов, однако про другие варианты расцветки, кроме упомянутых, нам ничего не известно.

Не вносит ясности в этот вопрос и упоминавшаяся нами среди основных источников акварель, изображающая отправление сборного отряда из подразделений всех 14 московских приказов на борьбу с войсками Степана Разина в 1670 г. К сожалению, тщательно раскрашен и прописан только смысловой центр картины — струги стрелецкого головы и ближайшего его окружения. Однако здесь хорошо различимы подробности костюма, вооружения и должностных различий большинства из изображенных 845 стрельцов и начальных людей, составлявших отряд. Перечислим некоторые из них:

— цвета деталей одежды — красные, малиновые и зеленые разных оттенков (распределение вариантов расцветки по отдельным приказам невозможно из-за отсутствия конкретных указаний и небрежной раскраски основного пространства картины);

— цвета деталей одежды стрелецкого головы (командира отряда), пятисотского и знаменщика, изображенных в смысловом центре картины (малиновая шапка, светло-зеленый верхний и красный нижний кафтаны, желтые сапоги), соответствуют расцветке сотенного знамени (светло-зеленый крест на малиновом фоне с белым обрамлением) и, что главное, идентичны расцветке одежды и знамени 3-го стрелецкого приказа, как их изобразил позднее Э.Пальмквист (об этом ниже);

— начальные люди (пятисотский и 12 сотников), кроме самого головы, вооружены протазанами с малиновыми кистями; некоторые держат в руках перчатки с крагами, украшенные шитьем и бахромой;

— урядники вооружены копьями, алебардами и протазанами (более скромными, чем у начальных людей), а рядовые стрельцы, за исключением музыкантов и знаменщиков, — бердышами и самопалами;

— около головы находятся стрельцы в более богатых кафтанах, причем явно шубных — то есть на меху (видимо, личная охрана — так называемые выборные стрельцы).

Реконструкции, выполненные на материале этой картины, вы можете видеть на наших иллюстрациях.

Московские стрельцы, вынесшие основные тяготы военных действий 1670—1671 гг., несомненно, понесли большие потери (описанный нами сборный отряд был полностью уничтожен восставшими). Поэтому уже в 1672—1673 гг. наряду с пополнением было произведено, по-видимому, и значительное «переобмундирование» потрепанных московских приказов. Не следует забывать и о том, что пожалование цветными сукнами считалось одной из форм поощрения за службу (если принять во внимание тот факт, что сукна, шедшие на парадные кафтаны, были западноевропейского производства и стоили очень дорого). Например, в 1672 г. в Киеве среди воинских припасов хранилось «405 кафтанов стрелецких онбургского (гамбургского. — Р.П.) сукна зеленого и лазоревого». На такие крупные пожалования косвенно указывают и относящиеся к 1682 г. требования части московских стрельцов о выдаче им наконец обещанных в 1672—1673 г. сукон — тогда, видимо, выдали не всем. Судя по всему, за период с 1672 по 1682 гг. снабжения практически не было, исключая, разве что, пожалования за «Чиги-ринское сидение» 1677 г.

Так или иначе, но к 1674 г. московские стрельцы, когда их увидел и зарисовал шведский офицер Э.Пальмквист, были переодеты в новые нарядные кафтаны, несколько отличавшиеся своим покроем от прежних. Цветные рисунки в книге Пальмквиста являются наиболее подробным и основательным источником по стрелецкому костюму. На них мы видим варианты расцветки деталей одежды всех 14 приказов. Мы не можем утверждать, было ли это многоцветие (см. таблицу в конце статьи) нововведением 1672—1673 гг. или же новые костюмы повторяли систему расцветки, установленную задолго до этого. С одной стороны — мы не имеем упоминаний о каких-либо цветах, кроме оттенков красного, малинового и зеленого до 1672 г., с другой — очевидно полное совпадение расцветки костюмов и знамени чинов 3-го приказа на «живописном листе» и на рисунке Пальмквиста.

Сведения о расцветке (по Пальмквисту) приведены в «Историческом описании», но, по всей видимости, составители, списывая цвета с миниатюрных картинок, допустили по крайней мере одну серьезную ошибку. Сразу вызывают беспокойство указанные цвета нагрудных шнурков — петлиц (малиновый и черный, а в одном случае зеленый). Дело в том, что ни в одном из письменных источников — ни до, ни после 1674 г. — не упоминаются цветные шнурки, говорится только о золотых, реже серебряных нашивках (так, в 1680 г. в описании царской свиты при поездке царя Федора Алексеевича в Троице-Сергиев монастырь упоминаются «400 конных стрельцов в алых кафтанах с золотыми и серебряными нашивками» (очевидно, — «стремянной» полк. — Р.П.). Внимательно рассмотрев оригинальные рисунки, мы пришли к выводу, что Пальмквист действительно пытался изобразить золотые и серебряные шнурки, хотя и выглядят они, на первый взгляд, как малиновые и черные (зеленых, правда, вообще на рисунках нет — это очевидная ошибка). Объясняется это тем, что на Руси того времени практиковалось добавление красных или малиновых нитей в золотые шнуры для достижения эффекта черевчатого (красного) золота — визуально эта смесь могла восприниматься как малиново-золотая — добросовестное же воспроизведение этого на миниатюре привело к подавлению цвета золота более интенсивным малиновым; прорабатывая же фактуру серебряных шнуров, рисовальщик невольно изобразил их практически черными.

По рисункам Пальмквиста мы не определим цвета портов, нижнего кафтана и кушака. Предположительно последний был по цвету шапки — если судить по 3-му приказу. На Руси такая практика существовала и позднее: 25 февраля 1700 г. Петр I велел чинам Преображенского драгунского полка «...себе наделать суконные кафтаны цвет темно-зеленый и накупить красные шапки и кушаки».

Рассмотрев рисунки, попробуем сделать некоторые обобщения, не отраженные в «Историческом описании»:

— все стрельцы носили перчатки с крагами коричневой кожи;

— в походе дуло мушкета закрывалось коротким кожаным чехлом;

— бердыш носился за спиной через любое плечо;

— поверх поясного ремня, к которому крепилась сабля польского типа, одевался кушак;

— на походном кафтане не было петлиц;

— внешним отличием начальных людей служил подбитый мехом верхний кафтан, шитое жемчугом изображение короны на шапке и посох;

— голова отличается от других командиров горностаевым подбоем верхнего кафтана и шапки (хотя, скорее всего, это указывает не на чин, а на княжеское происхождение).

Вообще, вышивка жемчугом часто указывается как характерное отличие стрелецкого начальника. Так, в 1675 г. в описании «Троицкого похода» упомянут голова в «богатой, унизанной жемчугом одежде».

Практически последние из имеющихся у нас сведений о стрелецком костюме, относящиеся к 1682—1683 гг., затрагивают только вопросы снабжения — ничего существенного к нашей информации они не добавляют.

Попробуем теперь обобщить все собранные нами материалы, последовательно описывая предметы, входившие в комплекс парадного стрелецкого костюма.

Шапка — бархатная, с довольно высоким колпаком, и почти всегда с меховой опушкой, у стрельцов овчинной, а у начальных людей скорее соболиной.

Верхний кафтан — восточноевропейского типа, с двумя небольшими разрезами по бокам на полах. Длина выше щиколоток. Застегивался справа налево, пуговицы круглые или овальные (шарообразные), петлицы из золотого или серебряного шнура с кистями на концах или из плоского галуна. На груди произвольное число петлиц, а на боковых разрезах — от одной до трех. Предположительно с 1672 г. имел небольшой стоячий воротник, до этого, по всей видимости, отложной — «шалью». У начальных людей подбивался соболем или иным дорогим мехом, у рядовых стрельцов — бараньим или козлиным ("шубный кафтан"), либо цветным сукном.

Нижний кафтан — зипун. То же, что и верхний, но короче и в любом случае без мехового подбоя.

Порты — достаточно узкие в коленях, длиной до середины голени.

Сапоги — кожаные, в основном желтого цвета, до колен, с каблуками. Форма носка разнообразная.

Перчатки — у стрельцов коричневой кожи, с мягкими крагами, у начальных людей встречались и с жесткими крагами, украшенными вышивкой, галуном и бахромой.

Кушак — из цветной ткани, у начальных людей с золотым шитьем и бахромой.

Что же касается походной одежды, то ее подробное перечисление мы находим в списке вещей, отправленных в 1677 г. из Воронежа на Дон стрельцам: «...шапки овчинные под разными цветными плохими сукнами 160 ... вареги с голеницами 100, кафтаны шубные... 859, ... кафтанов сермяжных серых и черных 315 ... сукна сермяжного и черного и белого 1500 аршин...». Походные кафтаны, называемые также «носильными», строились из сермяжного (домотканого) сукна серого, черного или коричнего цвета и не имели нашивок. При этом шапки оставались ярких цветов.

Кафтаны стрельцы получали от государства или строили в полках по «образцам» из полученных сукон. Существовали даже специальные книги о «даче начальным людям и солдатам шубных кафтанов». Попытки вынудить стрельцов изготовлять одежду за свой счет встречали с их стороны ожесточенное сопротивление. Приведем здесь характерный документ — 30 апреля 1682 г. вышел указ стрелецкому полковнику Семену Грибоедову об отставке и наказании за притеснения подчиненных. Один из разделов этого указа гласил: «И кафтаны цветные с золотыми нашивками, и шапки бархатные, и сапоги желтые неволею же делать им (пятидесятникам, десятникам и рядовым стрельцам своего полка. — Р.П.) велел».

Закончим этот разговор сведениями из изданной в Швеции в 1660 г. книги Котошихина, касающимися московских стрельцов: «Да им же всем дается на платье из царской казны сукна ежегодно». И о стрельцах городовых: «... а на платье сукна посылаются в три и в четыре года». Вряд ли такое поистине замечательное снабжение существовало долго и существовало вообще. Городовые стрельцы, судя по всему, вообще не имели парадных «цветных» кафтанов.

Кое-что известно и о тех случаях, когда следовало носить парадные кафтаны. 30 декабря 1683 г. в докладной выписке об удалении из Москвы ненадежных стрельцов и поселении их по городам есть об этом любопытное упоминание: «И ходить им (московским стрельцам. — Р.П.) в те (в великие господские праздники и в их государевы ангелы. — Р.П.) и в иные нарочитые дни в цветных кафтанах против того же как и на Москве».

Чины московских приказов после 1672 г. (по Э.Пальмквисту):
1 Голова 1-го приказа Егор Петрович Лутохин
2 Знаменщик с сотенным знаменем 3-го приказа
3 Стрелец 6-го приказа
4 Стрелец 13-го приказа в походном («носильном») кафтане
5 Начальный человек (пятисотский или сотник) 3-го приказа
6 Стрелец 8-го приказа

«Цветное платье» и сотенные знамена московских стрелецких приказов. 1674 г. (по Э. Пальмквисту):

1-й (стремянной) — Егора Петровича Лу-тохина — (1500 чел.)
2-й — Ивана Федоровича Полтева — (1000 чел)
3-й — Василия Борисовича Бухвостова — (1000 чел.)
4-й — Федора Ивановича Головлинского — (800 чел.)
5-й - Федора Васильевича Александрова — (800 чел)
6-й — Никифора Ивановича Колобова — (900 чел.)
7-й — Стефана Федоровича Янова — (1000 чел.)
8-й — Тимофея Федоровича Полтева — (800 чел)
9-й - Петра Абрамовича Лопухина — (1200 чел.)
10-й — Федора Абрамовича Лопухина — (1000 чел)
11-й — Давыда Григорьевича Воронцова — (600 чел)
12-й — Ивана Ивановича Нараманского — (600 чел)
13-й — (?) Лаговскина (600 чел)
14-й — Афанасия Ивановича Левшина — (1000 чел)

Теперь о прическах. Ни Московский собор 1551 г., предписавший, чтобы «бород не брили и не обсекали и усы бы не подстригали», ни запрещение царя Алексея Михайловича стричь волосы не заставили всех стрельцов поголовно носить бороды и длинные волосы. В действительности, судя по изображениям, они стриглись «в кружок», а носить ли бороду, усы или же полностью брить лицо решали самостоятельно.

Представление о всем комплексе стрелецкого военного костюма будет далеко не полным, если не рассмотреть подробности вооружения. Традиционно рядового стрельца представляют вооруженным самопалом, саблей восточного типа и бердышом. Однако так было далеко не всегда. А если бердыш действительно можно считать неотъемлемой принадлежностью стрелецкого вооружения, то с остальным дело обстоит сложнее. Сабля, например, в 1674 г. была с гардой польского образца, а некоторые городовые стрельцы вообще были вооружены западноевропейскими шпагами (саввино-сторожевские в 1659 г., кирилло-белозерские в 1665 г. и др.). Самопалы (ружья русского дела) были на вооружении стрельцов лишь до второй половины XVII века, а затем были постепенно вытеснены более крупнокалиберными, надежными и легкими западноевропейскими мушкетами. Кстати, московские стрельцы не жаловали кремневое оружие, почти все они были вооружены фитильными мушкетами, вплоть до конца XVII века. Среди стрельцов были и вооруженные протазанами — протазанщики. Вооружение знаменщиков и музыкантов (сиповщиков и барабанщиков) было достаточно разнообразным. Хотя стрельцов иногда и вооружали копьями, действовать ими они не умели и даже категории такой — «копейщик» — среди стрельцов не было до 1690-х гг.

Существовало несколько типов бердышей. На многих из них с тупой стороны пробиты отверстия, на некоторых встречаются изображения, предназначение которых пока не понятно. Самое распространенное — борьба коня со змеем. Размер древка бердыша должен был обеспечить применение его как упора для стрельбы из мушкета. Внизу древка, граненого или овального в сечении, делалось маленькое копейцо для втыкания бердыша в землю. Бердыш в походе носился за спиной на погонном ремне, крепившемся за два кольца на древке.

Стрелецкий командир был вооружен только саблей. Остальные начальные люди кроме сабель имели еще и богато украшенные протазаны.

Довольно часто для торжественных случаев стрельцы брали из государственных запасов особое, богато украшенное оружие, но затем сдавали его обратно.

Весь комплекс стрелецкого вооружения был либо личным, либо частично личным, либо же полностью выдавался государством.

По поводу защитных доспехов отметим упоминание таковых у стрелецких знаменщиков. Так, при описании царского смотра на Девичьем поле в 1664 г. упомянуты знаменщики приказа А.С.Матвеева, из которых двое вышли на смотр в кирасах и один — в латах.

С 40-х годов XIX века (времени выхода 1-й части «Исторического описания») во все издания с легкой руки Висковатова пошли изображения стрельцов начала XVII века в стальных касках не очень понятного фасона. Однако не составляет труда узнать в них стандартные для второй половины XVII века западноевропейские шишаки типа Schutzenhaube. Как отмечалось выше, рисунки из «Книги об избрании на... престол...», на которых изображены стрельцы в касках, можно использовать как материал для реконструкции стрелецкого костюма 1670-х гг., а отнюдь не начала XVII в.

Единственное из известных упоминаний о защитном головном уборе у стрельцов находим в «Записках Желябужского» в описании похода на Кожуховские маневры 23 сентября 1694 г.: «...шли пять стрелецких полков: 1) Стремянной Сергеева, 2) Дементьева, 3) Жукова, 4) Кривцова, 5) Мокшеева. Все сии пять полков составляли 3522 человека. Они одеты были по старинному (в восточно-европейское платье. — Р.П.) в длинных полукафтаньях, широких шароварах, с небольшими касками на головах, на плечах несли ружья, а в руках тупые копья».

Данное упоминание интересно еще и тем, что описан костюм явно польского образца, так как именно у поляков нижние кафтаны длиною были не меньше верхних и носились широкие, а не узкие штаны.

В заключение следует сказать несколько слов о многочисленных знаменах стрелецких приказов (полков). Существовало три типа знамен: приказные (полковые), сотенные (ротные) и «братские» (пятидесятские). Полковое знамя — богато украшенное полотнище большого размера с изображением различных религиозных сюжетов — выносилось в строй крайне редко, по торжественным случаям, функцию постоянного полкового отличия выполняли сотенные знамена, полагавшиеся каждой сотне (роте). Расцветка их зачастую совпадала с расцветкой парадной одежды. Наконец, «братские знамена» — скорее значки — представляли собой небольшие квадратные куски цветной ткани, иногда украшенные какой-либо геометрической фигурой, например изображением креста.

Литература:

Аделунг О. Критико-литературное обозрение путешественников по России до 1770 г. и их сочинения. — М., 1864.

Беляев И.О. О русском войске в царствование Михаила Федоровича и после него. — М., 1864.

АН СССР. Ин-т истории. Исторические записки. № 4. — [М.], 1938.

Висковатов А.В. Историческое описание одежды и вооружения российских войск с рисунками, составленное по высочайшему повелению. Изд. 2-е, ч.1. — Спб., 1899.

Военно-исторический сборник. Труды ГИМ, вып. XX. — М., 1948.

Восстание в Москве 1682 г.: Сб. документов. — М., 1976.

Денисова М. Русское оружие XI—XII вв. — М.,1953.

Забелин И. Домашний быт русских царей в XVI и XVII столетиях. — М., 1862.

Книга об избрании на превысочайший престол великого российского царствия Великого государя царя и Великого Князя Михаила Федоровича всея великой России Самодержца. — М., 1672— 1673. (Гос. Оруж. палата. Инв. № Кн-20.).

Котошихин Г. О России в царствование Алексея Михайловича. — СПБ., 1840.

Левинсон-Нечаева М. Ткани и одежда XVI —XVII вв. /Государственная оружейная палата Московского Кремля. — М., 1954.

Лизек А. Сказание о посольстве от Императора Римского Леопольда к Царю Московскому. — Спб., 1837.

Мейеберг А. Виды и бытовые картины России XVII в. — Спб, 1903.

Очерки русской культуры XVII в. — М., 1977.

Очерки русской культуры XVII в. — М., 1979.

Рабинович М. Древняя одежда народов Восточной Европы. — М., 1986.

Савваитов П. Описание старинных русских ут-варей, одежд, оружия, ратных доспехов и конского прибора, в азбучном порядке расположенное. — Спб., 1886.

Фомичева 3. Редкое произведение русского искусства XVII в. /Древнерусское искусство XVII в.: Сб. статей. — М., 1964.

Создание стрелецкого войска относится к 1550 г., когда на основе уже существовавших разрозненных и плохо организованных отрядов «казенных» и «посошных» пищальников было «выбрано» 3000 человек, сведенных в 6 «статей» по 500 стрелков в каждой. Во главе статей стояли головы - Григорий Желобов Пушешников, дьяк Ржевский, Иван Черемисинов, Василий Прончищев, Федор Дурасов, Яков Бундов. Им были подчинены сотники из детей боярских, пятидесятские и десятские (соответственно этому делились и сами статьи, позднее переименованные в приказы). Для поселения выборным стрельцам в пределах Москвы была отведена специальная слобода - Воробьева. С самого начала стрельцы более или менее регулярно обучались искусству обращения с фитильными пищалями.

Участие Стрелецких войск в осаде и взятии Казани и Полоцка

Практически сразу после своего появления стрельцы получили боевое крещение. Собирая ратников для похода на Казань в 1552 г., Иван IV включил в его состав своих новоорганизованных «выборных» стрельцов. В ходе осады и штурма Казани стрельцы сыграли важную роль, во многом способствовав успешному завершению кампании и покорению Казанского ханства. Выборные стрельцы отличались от поместного ополчения прежде всего тем, что жили в особой слободе и обеспечивались постоянным денежным жалованием. Стрелецкое войско по своему устройству приближалось к регулярному войску.