Мое отношение к инвалидам. Отношение к инвалидам: доступные сердца. Положение инвалидов в РФ

Об отношении сегодняшнего общества к инвалидам, «политкорректности» и цинизме – доктор психологических наук Александр Cуворов. В три года он потерял зрение, в девять – слух

Об отношении сегодняшнего общества к инвалидам, «политкорректности», эгоизме, цинизме и равнодушии – доктор психологических наук Александр Суворов. В три года он потерял зрение, в девять – слух.

По остаточному принципу

— Как вы определите сегодняшнее отношение общества к инвалидам? Какие главные проблемы здесь?
— Уж очень глобально сформулирован вопрос. Сложно отвечать за все-то общество… Наверное, отношение общества к инвалидам неоднозначно, в разных слоях этого самого общества — по-разному. Преобладает, пожалуй, дискриминационное отношение по принципу — возиться с инвалидами как можно меньше. Пусть они сами, если могут и насколько могут, решают свои проблемы. Преодолевают якобы недуг («ах, они герои!»), а на деле — наплевательство всяческих инстанций и весьма часто ближайшего и не очень близкого окружения.

Мне-то самому грех жаловаться в конечном итоге, но все-таки, закончив университет и став сотрудником Психологического института, я быстро осознал, что на самом деле никто не в курсе, какой такой работы можно требовать от слепоглухого научного сотрудника. Эту проблему надо было решать самому, а начальство с радостью поддерживало найденные мною решения: работу как на опытно-экспериментальных площадках сначала в Загорском детдоме для слепоглухонемых, затем в различных лагерях, в качестве практика и идеолога-теоретика, участие в движении детского милосердия…

Ничего этого в готовом виде никто мне преподнести не мог, я должен был прийти к этому сам. И в лагерях – какую такую работу с детьми я вообще способен вести, тоже приходилось искать, при доброжелательной поддержке коллег, и лишь постепенно я обретал свое место в общей работе — в тогдашнем Ленинграде, Москве, Екатеринбурге, Туапсе, Волгограде… Все это нормально, никто за меня и без меня не мог решить этих проблем, я должен был сам искать, а коллеги мои поиски поддержали, как могли, находки — подхватили и закрепили.

С другой стороны, пока мы учились, университет выделил средства на обеспечение нас литературой, Всероссийское общество слепых предоставило ставки помощников, Институт дефектологии приютил нашу группу в одной из своих экспериментальных школ-интернатов, обеспечил наше обучение разнообразной техникой… А кончили учиться — и вдруг сразу никому не нужны. Я сам из своей зарплаты и пенсии по инвалидности выделял, сколько мог, на перепечатку по Брайлю нужной мне литературы.

Неразрешимой стала проблема сопровождения. И чудом воспринимается то, что я обеспечен специальной компьютерной техникой, интернетом, что благодаря этому полностью решена проблема информационного обеспечения. Отпала необходимость заказывать перепечатку по Брайлю за свой счет по книге в год. То, что я сейчас получаю по электронной почте, на компакт-дисках и других электронных носителях разнообразнейшую литературу, воспринимается чудом по сравнению с докомпьютерной эрой. А ведь запросто могло случиться и по-другому, и я без всего этого прозябал бы, не был бы так востребован и завален информацией.

В общем, с одной стороны, инвалидам и самим надо шевелиться, искать решения своих проблем, которые за них и без них никто не решит — бесспорно; и инвалиды нуждаются при этом в поддержке – бесспорно. Но, с другой стороны, если вообще получают поддержку, то сплошь да рядом не оттуда, откуда она должна бы исходить — не от государства, не по месту работы, учебы, если вообще повезло на работу устроиться, на учебу поступить… Особенно когда речь идет об обеспечении дорогостоящей техникой и других дополнительных затратах. Нет продуманной систематической реабилитационной политики. Поэтому то, что должно быть закономерным, воспринимается как чудо, случайное везение. И это — унизительно, в этом, прежде всего, проявляется дискриминация как на государственном, так и на бытовом уровне.

Ощущаешь себя так, что с тобой возятся по остаточному принципу — сколько останется свободного времени… Ну, когда речь идет о друзьях, родственниках — и понятно, и естественно, у них должна быть своя жизнь, так же, как у инвалидов, между прочим. Но государство должно освободить нас от этой унизительной взаимозависимости. Однако все мы чувствуем — и инвалиды, и здоровые, и руководители организаций, применяющих труд инвалидов, вузов, принимающих инвалидов на учебу, — что меньше всего нужны именно государству.

Государство существует само для себя, а не для нас. Поэтому удача моей личной жизни, то, что я стал доктором наук и востребован, воспринимается скорее случайным везением, а прозябание подавляющего большинства инвалидов — закономерно. Вроде бы так: будьте довольны, что вам вообще позволяют существовать, не подвергают прямому геноциду. Не прямому, но достаточно прозрачному, ощутимому — еще как подвергают, зайдите в любую поликлинику, да до нее еще инвалиду сплошь да рядом надо с кем-то добраться…

Правило — прозябание как следствие дискриминации на государственном и бытовом уровне. Полноценная жизнь в условиях инвалидности — исключение из правила, только это правило подтверждающее. Болтовня о героическом преодолении недуга — лицемерие. Преодолевать приходится социальные следствия недуга, дискриминацию, а их, этих следствий, могло бы и не быть. Уж во всяком случае — не должно быть. Но они есть, и мы — инвалиды, наши родственники, друзья и коллеги — с ними, как правило, один на один.

«Примитивный юмор — одна из форм мучительства»

— Каково здоровое, правильное отношение человека к инвалиду? Если нет врожденной любви, чуткости, понимания, какие чувства нужно воспитывать в себе, какой настрой? Можете ли вы дать простые советы – для людей, которые не задумываются над этой проблемой, а, столкнувшись, испытывают затруднения и даже шок? Как это связано с понятием человечности, о котором вы говорите в своих работах?
— Вы проговорились: «отношение человека к инвалиду». А инвалид не человек, получается?..

В том-то и дело. И инвалид — не всегда человек, и здоровые — не всегда люди. Люди мы постольку, поскольку человечны в обращении друг с другом. И это закреплено даже в ходячих фразеологизмах. Если нас обижают, унижают, — если над нами издеваются, глумятся, — разве мы не восклицаем в отчаянии, обращаясь к своим мучителям: «Да люди вы или нет?» В том-то и дело, что нет: любой мучитель в тот момент, когда мучает — не человек. Нелюдь.

Я категорически отказываю в статусе человека всем, кто позволяет себе мучительство, тем более, кому оно, мучительство, доставляет удовольствие, кто испытывает в нем потребность, — это и есть садизм.

Надо контролировать себя. Надо, прежде всего, не допускать ни малейшего намека на мучительство в наших взаимоотношениях. И нужна культура юмора. Примитивный «юмор» — одна из форм мучительства, а именно глумление, издевательство. Я это испытал на себе с детства. И если встречаю склонных к этому взрослых — могу какое-то время по каким-то причинам терпеть, но рано или поздно конец предрешен: нам не по пути. Во всяком случае, по возможности стараюсь держаться от таких на расстоянии, хотя бы психологически, если и пока почему-либо нельзя — физически.

Диалог предпочитаю по возможности бесхитростный, доверительный. Что есть, то есть. И если есть нечто нелицеприятное, надо это уметь спокойно признавать. Но нельзя избивать словами под предлогом «резания правды-матки в глаза». Правдобой — форма мучительства, психологический мордобой. Сколько бы «правды» вы ни наговорили человеку, он от этого лучше не станет. Хуже, озлобленнее — вполне вероятно. Берегите его достоинство — хотя бы ради того, чтобы уберечься от последствий своей бесцеремонности. Ведь можно в конце концов и на отпор нарваться, и не только словесный. Схлопотав по морде в самом буквальном смысле…

Лично я всегда был очень обидчив. С одной стороны, гордиться нечем, но с другой — незачем и терпеть, сносить обиды.

— Что оскорбительнее — жалость, эгоизм или обычное равнодушие? Что самое обидное?
— Жалость меня не оскорбляет. За жалость я благодарен. Моя мама часто вздыхала жалобно, сетуя на нас, своих детей: «Не жалеете вы меня…» В смысле — не щадите, не избавляете от своих проблем, в решении которых она все равно помочь не может, впутываете в свои бесконечные склоки, очень ее травмировавшие… «Покой», — безнадежно просила-молила она перед смертью.

Это — простонародное, крестьянское понимание жалости как той же человечности, способности сочувствовать, умения любить. В этом смысле безжалостность — синоним бесчеловечности. Оскорбительна она, безжалостность, бесчеловечность, а жалость — нечто согревающее, целительное, я бы сказал — воскрешающее.

Жалость, от которой так яростно отбиваются самолюбивые инвалиды, — это неумение помочь. Путаются под ногами, не дают делать то, с чем ты прекрасно и сам сладишь. Мешают. Досадно, но не оскорбительно, а скорее смешно. И именно досадно. Отмахиваешься, как от мухи: «я сам».

Равнодушие, бездушие, слепоглуходушие… От кого-то ничего другого и не ждешь.

Да и что за детская постановка вопроса: «Что самое обидное?» Какая разница? Главное, всего обидного надо по возможности избегать, не допускать — разве нет? Особенно не только для себя обидного, но и для других. А то ишь устроился: свои-то обиды учитываешь, как в бухгалтерии каждую копейку, а другие должны почему-то принимать твое хамство за милые шуточки. Вот такое «неравноправие», пожалуй, всего нестерпимее. Но что ж, провозгласить по такому случаю всеобщее право на взаимное хамство? А я предпочел бы хамство запретить. Любое. И одностороннее, и взаимное.

Мы боимся друг друга?

— Отчего люди часто боятся инвалидов? Что это — суеверие, страх, психологическая защита?
— А и то, наверное, и другое, и третье. И еще нежелание связываться, ибо наш брат инвалид, что греха таить, бывает весьма назойлив. И еще простая растерянность: люди и рады бы помочь, да не умеют, не знают, как. Надо успокоить, объяснить, подбодрить. Впрочем, Бог с ними — тех, кто боится, я, как правило, просто не вижу и не слышу. И слава Богу, меньше психологических травм.

А которые ко мне все же подходят — с теми мне обычно удается договориться. Вот в ближайшем ночном магазине — никаких проблем ни с продавцами, ни с охраной. А раньше, пока заставил к себе подходить и научил писать пальцами по правой ладони, свистеть в спортивный свисток приходилось… Голод не тетка, без хлеба никогда не уходил.

— Люди — злы? Или они просто не знают, как себя вести?
— Уверен, что в подавляющем большинстве случаев — скорее второе, чем первое. Я никогда так не обобщал, что зрячие дураки, говорящие злые. По отдельности — попадаются патологические экземпляры. И скорее в постоянном окружении, чем среди случайных прохожих. Ну, это особая тема.

— Полезно ли детям общение с инвалидами?
— Если инвалид — член твоей семьи, куда деваться? И в любом случае любому ребенку важно не то, инвалид ли ты, а то, злой или добрый. То есть важно, какой ты человек, а не какое у тебя здоровье. Полезно ли детям общаться с хорошими людьми? А таких среди инвалидов немало… И если ты добрый, то о твоей инвалидности ребенок просто забудет. А что к ней иногда приходится приспосабливаться, особенно когда, например, ведешь за руку слепого — ну, дело самое естественное.

И взаправдашняя помощь инвалиду, который без нее действительно не обойдется, уж точно полезнее понарошечной помощи маме с папой, которые, как в глубине души уверен ребенок, и сами за хлебом сходят и мусорное ведро вынесут, не развалятся. Ведь если от ребенка чего-то требуют из чисто воспитательных соображений, ему же это понятно и обидно. А если я говорю упавшему на диван усталому подростку: «Ну ладно, полежи, а я схожу куплю чего-нибудь на ужин», — он вскакивает: «Я с тобой!» Потому что понимает, что мне одному трудно. (Было у меня такое с одним мальчиком в 1991 году).

— Отчего так трудно просить о помощи? Навязчивое предложение помощи — не хуже ли?
— Трудно просить, во-первых, потому, что «пережалели»: не давали делать посильное самому. Хочется уклониться от избыточной опеки. Во-вторых, и, пожалуй, главных — потому, что не допросишься помощи: просишь-просишь, обещают-обещают, а не делают. Дурацкая ситуация: и этот не делает, и к другому не сунешься, потому что первый обидится, он ведь не отказал. Поэтому, когда речь заходит о помощи, я очень высоко ценю помощников, умеющих говорить «нет», умеющих отказывать. По крайней мере, все ясно — в данном случае на данного, четко отказавшего, человека нечего рассчитывать. На нет и суда нет. Можно с чистой совестью обращаться к другим.

Но если отказывают систематически и ясно дают понять, что тяготятся твоими просьбами, больше – именно – этим людям никакими просьбами досаждать не хочется. Все-таки я чувствую, как они мимо меня ходят — соседи по дому… И вроде в назойливости упрекнуть себя не могу… Раз в полгода, в самых экстренных обстоятельствах — разве это назойливость?

У моей мамы в бывшем Фрунзе, нынешнем Бишкеке, соседки сидели, вместе вязали да телевизор смотрели, каждый день. А я тут же на полу, вместо котенка, клубком шерстяных ниток играл, — катал его и пытался увидеть, как он катится. Испытывал таким образом свое светоощущение. Я с детства привык к такому эталону отношений с соседями. Но в Москве ни о чем подобном нечего и мечтать. «Как сычи», — сетовала мама на затворничество москвичей. Случись подохнуть в отсутствие сына, который много ездит, мой труп начнут искать не раньше, чем он даст о себе знать вонью на весь подъезд.

«Навязчивое предложение помощи»… Я бы за него был благодарен. Ну, извинялся бы, отклонял бы вежливо, если не надо. И просто с удовольствием беседовал бы с этими людьми. А в общем, не знаю. Это не мой случай. У меня никогда не было избытка помощи, да еще навязчивого избытка — всегда только дефицит. Приведите пример. Разберем, сколько тут желания помочь и сколько — чего-то несовместимого с какой бы то ни было помощью. Того, например, что Сергей Николаевич Булгаков называл «похотью властолюбия». Да, действительно, кого-то прельщает любая власть, хотя бы над инвалидами. Таких я встречал, со студенческих лет. И взрослел я по мере того, как учился отшивать подобных властолюбцев, не теряя при этом настоящих друзей.

О политкорректности

— Ваши слова из работы «Микрокосм и дети-инвалиды»: «Вы предпочитаете называть нас, инвалидов, «лицами с ограниченными возможностями здоровья». А есть ли абсолютно здоровые?.. Да и вообще, у кого тут неограниченные возможности?». Модная сегодня политкорректность, выходит, тоже может быть неуместной. Ведь эвфемизмы придумываются ради того, чтобы не обидеть. Это — следствие непонимания (нежелания понять) чувств инвалида?
— Это просто называется — «поправляться из кулька в рогожку». «Хоть горшком назови, только в печь не ставь». Не обиду, а естественную досаду вызывает смещение акцента с сути дела на ерунду. Разве дело в том, как называть? Предпочитаю традиционные названия, и ничего в них обидного не вижу. Пусть лучше инвалид, чем дурацкая аббреватура – ОВЗ (ограниченные возможности здоровья). Это похоже на «замкомпоморде» — то бишь заместитель командующего по морским делам…

Не в словах дело, а если все-таки в них, то чем они проще, традиционнее, привычнее, тем лучше. Но вот что странно… Я сунулся в словарь иностранных слов — и не обнаружил там слова «инвалид». А ведь оно иностранного происхождения. Сейчас в другом словаре посмотрю. Ну вот, «Современный толковый словарь». Изд. Большая Советская Энциклопедия, 1997 г.«Инвалид» (от лат. invalidus — слабый, немощный), 1) лицо, частично или полностью утратившее трудоспособность… 2) В России старый солдат, неспособный к строевой военной службе из-за увечья и ран; иногда то же, что ветеран. — До военных реформ 1860-1870-х гг. использовались для гарнизонной и караульной службы.

«Инвалидность»,… 1) стойкое нарушение (снижение или утрата) общей или профессиональной трудоспособности вследствие заболевания или травмы… 2) Статистический показатель, характеризующий здоровье населения: отношение числа людей допенсионного возраста со стойкой утратой трудоспособности ко всему населению».

Ну и что обидного? Термин «лица с ОВЗ» только вносит в вопрос ненужную путаницу. И даже если убрать про трудоспособность, из-за которой, собственно, и весь сыр-бор с переназваниями, а вовсе не из-за «политкорректности», то и тогда остается «стойкое нарушение здоровья», и терминами «инвалид» и «инвалидность» можно продолжать спокойно пользовать. Нечего воду мутить, наводить тень на ясный день. Я в своих работах принципиально игнорирую всякие новомодные аббревиатуры. Я инвалид, прошу любить и жаловать, но — перефразируем Некрасова: «Инвалидом можешь ты не быть, но человеком быть обязан». Вот где суть-то дела. — «Баранкин, будь человеком!» (а не воробьем или бабочкой) — сказка такая есть, не помню, кто автор…

Будьте со мной людьми, и я ничуть не меньше обязан быть человеком с вами. А инвалидность — подробность, характеризующая вовсе не мою способность быть человеком — это нравственное качество, и тут мы равны — а лишь мою физическую слабость и немощность. В которой ничего зазорного нет.

Кто помнит старую добрую сказку Валентина Катаева «Цветик-семицветик»? Девочка Женя потратила шесть волшебных лепестков на выполнение собственных капризов, когда встретила мальчика Витю. Витя был инвалидом и не мог играть с другими детьми, поэтому был грустный и одинокий. Женя загадала цветику-семицветику, чтобы Витя стал здоровым.

Инвалид и общество

В сказке Катаева, на первый взгляд доброй и позитивной, непроизвольно отражено отношение общества к данной категории населения: инвалид не может быть полностью счастлив в своем состоянии. Как это цинично не звучит, но во времена Советского Союза именно таким и было отношение к . Их не дискредитировали, не ограничивали в правах, но их стеснялись.

А маскировкой латентной дискриминации было возвеличивание «настоящего советского человека», существование которого скрыть было невозможно - Маресьев, Николай Островский. Официальная же позиция государства заключалась в отрицании существования как явления.

Абсурд, причем не единственный в истории Советского Союза. Но именно эта политика привела к тому, что инвалиды стали несуществующей категорией – они есть, но их как бы нет. Поэтому отношение к ним на территории постсоветского пространства, прежде всего со стороны общества, сильно отличается от отношения мирового сообщества к людям с ограниченными возможностями.

Положение инвалидов в РФ

Государство наконец-то признало существование проблемы, разработана целая программа по правовой и социально-экономической реабилитации инвалидов. Но складывающееся десятилетиями отношение общества перебороть будет сложнее.

Брезгливо-жалостно-сочувственное – примерно такими словами можно описать отношение к инвалидам среднестатистического .

Ограниченные возможности

Человек с ограниченными возможностями – так позиционируется сегодня инвалид. Хотя по логике, предел возможности, определить достаточно трудно. Вряд ли можно назвать ограниченными возможности параолимпийцев, когда слаломист с отсутствующей конечностью проходит трассу, которую не по силам пройти здоровому человеку.

Как вести себя с инвалидами

Ограниченные физические возможности не означают ограничение по интеллекту, отзывчивости, таланту.

Естественно, что первым впечатлением от внешнего вида инвалида может быть что угодно, вплоть до ступора. Но, во-первых, умный человек сможет взять себя в руки и не демонстрировать свои ощущения, а во-вторых, инвалиды, как правило, уже жизнью подготовлены к такому восприятию.

Так что следующим этапом может быть уже просто общение, в ходе которого выяснится, могут люди стать друзьями или встреча обернется простым знакомством. Ведь и среди людей с «неограниченными возможностями» не все отношения перерастают в дружбу.

Большинство здорового российского общества относятся к инвалидам должным образом и не считают их обузой. Многие из них согласны с тем, что инвалиды способны внести огромный вклад в развитие общества.

Однако почти половина инвалидов по зрению, а также сообщество глухих и слабослышащих считают, что отношение общества к ним однозначно изменилось из-за принятия новых социальных законов и перехода к рынку. В современном российском обществе больше нет каналов занятости, предприятий для глухих и слепых.

Практически все опрошенные инвалиды-женщины регулярно стакиваются с грубым отношением в больницах, поликлиниках, в транспорте. Люди раздражаются из медлительности инвалидов, их ограничениях в физических возможностях. Очень часто нарушаются права по отношению к людям с нарушением интеллекта.

По статистике, более грубое отношение претерпевают инвалиды, которые живут в мегаполисах. Маленьких городах отношение к таким людям более сердечное.

Из-за своих физических ограничений инвалиды не очень редко посещают общественные учреждения, культурные места, пользуются транспортом. Отношение общества здоровых людей к инвалидам будто бы исключает их из полноценного общества. Эти люди нередко становятся жертвами манипуляций и дискриминации. Для таких людей нет специально оборудованного транспорта, чтобы выезжать на инвалидной коляске, нет специального подъезда к магазинам, банкам и многим аптекам. А если даже такие и встречаются, то сделаны так, что невозможно переехать бордюры. Что касается инвалидов по зрению, в нашей стране в них практически ничего не сделано. Эти люди вынуждены жить в специальных домах для инвалидов, из-за неприятия их обществом. Уровень занятости для инвалидов практически сведен к нулю.
Есть выражение, что инвалидом человека делает не коляска, а окружение. А ведь инвалидов в каждой стране миллионы. И это далеко не одни бабушки и дедушки, очень часто это молодые здоровые люди, которым просто когда-то не повезло. Неужели так сложно помочь этим людям: устроить на работу, помочь перейти через дорогу, поднять на автобус или просто по-доброму улыбнуться. Это ведь просто человеческое отношение, которое не требует особых затрат от общества.

Из-за равнодушия общества инвалиды продолжают жить в своем инвалидном мире болезней, с кучей комплексов, депрессий и личных переживаний. Как не печально, но когда инвалиды выходят «в свет», как случилось недавно с группой детей-инвалидов в океанариуме, они сталкиваются с явным отвращением. В начале 2012г. московская школа, где учатся дети-аутисты, обратилась в океанариум с вопросом об организации экскурсии для школьников. Руководство учреждения ответило согласием, после чего в школе было сделано объявление о грядущей поездке, а также собраны группы, сопровождать которые должны были преподаватели и родители.

Вскоре один из педагогов в очередной раз позвонила в океанариум, чтобы уточнить даты экскурсий, и обмолвилась, что школьники страдают аутизмом. Сотрудница учреждения, беседовавшая с преподавателем, решила проконсультироваться с директором, после чего школе было отказано в экскурсии.

Аргументация начальства звучала следующим образом: «Посетителям не нравится видеть инвалидов, это вызывает у них жалось. Педагогам предложили устроить визит в океанариум в санитарный день, чтобы никто не видел школьников.

Или когда инвалид решает устроить себе «человеческий» праздник, бронирует столик в кафе\ресторане. Разве думает он, что в заведении, оборудованном пандусом для коляски, ему откажут в обслуживании?

В коридоре ресторана ему и друзьям пришлось провести больше часа. Радостное настроение после долгого спора с охраной оказалось безнадёжно испорченным. В зал, где он собирался праздновать свой 27-й день рождения, Александра Мокина не пропускали даже при том, что он заранее забронировал столик, предупредив об инвалидной коляске. Однако арт-директор клуба такому посетителю решила дать от ворот - поворот.

»Она вышла, подошла. Сказала что: «Вы будете смущать наших посетителей. Как вы себе представляете, в таком виде отдыхать в нашем заведении», - рассказал Александр.

Травму, приковавшую его к инвалидной коляске, молодой человек получил два года назад, ныряя, он ударился о дно водоема. Но сидеть дома в четырех стенах не стал, и особенным себя не считает. Александр уверен - он, как все - и никто не может лишить его этого права

Отказ ресторана кажется еще более парадоксальным, если учесть, что внутри заведения пандус для инвалидов-колясочников все же есть.

Будем надеяться и предпринимать всё возможное, чтобы ситуация в отношении к инвалидам изменилась в лучшую сторону и мы с вами всегда готовы были прийти на помощь тем, кто в ней остро нуждается.

Государственное бюджетное профессиональное

Образовательное учреждение

«Сахалинский политехнический центр № 5»

ЭССЕ

Мой личный опыт и отношение к инвалидности.

Выполнил:

Воспитатель: Сидельникова Т.Д.

Сахалин с. Горнозаводск 2016

Важно, чтобы люди не чувствовали себя инвалидами….

Это люди, которым судьба послала сложные испытания….

Только сочувствия мало, надо развивать возможности

(Л.И. Швецова).

Что такое инвалидность? Наверное, приговор, потому как человек с ограниченными возможностями - неполноценный член общества. И все- таки, на мой взгляд, такие люди обладают очень важным качеством, которое не развито и у многих здоровых людей. Это стремление быть полезным обществу, целеустремленность и жажда жизни.

А дети? Другие дети…. для многих, это повод чтобы отмахнуться от них, другим бросить презрительный взгляд, в сторону детей-инвалидов. Сейчас многие говорят о милосердии в обществе, а на деле равнодушие, бессердечие и порой попросту злость. Эти дети растут и развиваются, как и все дети, но они отличаются от обычных детей. Такие дети мудрее. Отношение общества к ним, дает им дополнительные силы для борьбы, делает их добрее. Ведь им нужно выжить, и не только в смысле физическом, но и в моральном плане выжить и не сломаться, а это в разы труднее. Таким детям нужно просто внимание, а главное принятие его таким, какой он есть. В своей работе, мне пришлось столкнуться с таким ребенком. Это мальчик с ДЦП. Алеше приходится вести борьбу не только со своим недугом, но еще и с равнодушным обществом. Но мальчишка не стал озлобленным, он улыбается и верит в доброту окружающих его людей.

А ещё, я очень восторгаюсь духу и силе людей с ограниченными физическими возможностями, не знающих никаких границ в своих достижениях. Посвящая себя спорту, они борются с судьбой, доказывая ей, что всегда побеждает тот, кто сильнее. Глядя на параолимпийские игры, понимаешь, что в первую очередь эти игры нужны здоровым людям. Чтобы они видели, что на свете есть люди с физическими ограничениями и видели их возможности. «Это ничего, что физические особенности спортсменов шокируют обывателей. Пусть привыкают, глядя на то, как люди, которые лишены здоровья, показывают нам пример мужества. Пример своей нужности и права на нормальную жизнь, где нет препятствий для самореализации». Среди моих воспитанников есть девочка Аня, которая из числа детей с ОВЗ, но она лучшая спортсменка в лицее. За два года учебы заработала более пятидесяти наград, грамот и кубков. Стала обладательницей золотого значка ГТО. А в этом году и лучшей студенткой года, в спортивной номинации. И я ей горжусь.

Я много лет работаю с детьми-инвалидами, которые обучаются по программе VIII вида - это дети с физическими недостатками или с легкой умственной отсталостью. Это так называемые «социальные сироты». Дети, оставшиеся без попечения родителей, дети из малообеспеченных, неблагополучных семей. Родители лишены прав, не работают, пьют, находятся в местах лишения свободы . А дети живут и радуются жизни.

Я могу с уверенностью сказать, что неосторожное слово, даже сказанное из самых лучших побуждений, может ранить очень сильно такого ребёнка. Поэтому, при совместной деятельности, стараюсь не выделять «особенности» ребенка, что он не такой как все, не развлекать и одаривать конфетками, а стараюсь учить, мотивировать и просвещать. Я вообще перестала придавать значение «ограниченным возможностям». Есть, ну и есть, мы будем их учитывать, но не будем на них зацикливаться.

Мои воспитанники, в основном, страдают расстройством психики, но достаточно адекватно воспринимают действительность, и моё отношение к ним, как к здоровым детям - с «поправкой» на необычные реакции и особенности поведения. Я уверена, что относиться к детям с ОВЗ нужно максимально просто, обычно, чтобы они чувствовали себя не хуже других. А в ответ получаешь неподдельную благодарность и искренность отношений. Инвалид не тот, у кого нет руки или ноги. Инвалид тот, кто ноет, глядя на свою ранку (физическую или душевную) – и ждет, что сейчас его, как пострадавшего, начнут ублажать. Инвалид – это психология, это образ жизни. Это отсутствие Духа, а не части тела.

В рамках проекта «Система реабилитационных услуг для людей с ограниченными возможностями в Российской Федерации» впервые в нашей стране было проведено масштабное социологическое исследование по вопросам отношения общества к инвалидам, проблемам людей с ограниченными возможностями.

По официальной статистике, в России инвалиды составляют около 10 процентов всего населения, или, говоря иначе, почти в каждой четвертой семье есть инвалиды. Мало этого, большинство респондентов не задумываясь отвечают, что знакомы с инвалидами, а у 60 процентов есть опыт ухода за тяжело больными людьми. То есть тема инвалидности близка большинству россиян. И несмотря на это, большой процент здоровых людей противопоставляет себя инвалидам и говорит о существовании больших отличий между собой и людьми с ограниченными возможностями.
Каждый третий участник опроса считает, что основа разобщенности в том, что инвалиды выделяются по внешнему виду. «Инвалиды выглядят и ведут себя иначе, чем другие граждане, поэтому не вписываются в общество» - с таким утверждением согласны 27 процентов всего населения.
А вот 50 процентов незрячих, 42 процента неслышащих и 41 процент опорников считают себя такими же, как и остальные люди.
Большинству здоровых россиян не откажешь в гуманизме и сочувствии: подавляющее большинство категорически не согласны с тем, что «инвалиды являются обузой для общества». При этом молодые люди - как среди здоровых, так и среди людей с ограниченными физическими возможностями - более позитивно настроены в вопросе интеграции инвалидов в общество. Аналитики социологического исследования считают, что современное жизненное и информационное пространство, в котором живет и работает молодежь, - хорошая среда для сближения людей, а также успешной совместной работы, вне зависимости от их состояния здоровья.
Большинство опрошенных согласны с тем, что инвалиды могут внести значительный вклад в жизнь общества.
Они вполне способны работать так же продуктивно, как и люди без инвалидности. И ближе всего это утверждение к инвалидам по слуху - 72 процента согласны с этим утверждением, за ними идут инвалиды по зрению (около 50 процентов).
При этом многолетние исследования показали, что отношение к интеграции инвалидов в обществе более лояльное, чем у самих инвалидов. В девяностые годы каждый третий инвалид считал, что люди с ограниченными возможностями должны жить обособленной жизнью, со своими учебными заведениями, предприятиями, больницами и т. д.
Но в последние годы отношение к инвалидам стало активно меняться - так считают около половины респондентов.
При этом инвалиды-опорники (80 процентов) уверены, что отношение изменилось. Среди них наибольшая часть по сравнению с другими группами инвалидов (44 процента) настроены оптимистично и уверены, что к ним стали явно лучше относиться.
А вот половина инвалидов по зрению считают, что их положение в обществе скорее ухудшилось. И причина этого - «уход в прошлое традиций поддержки инвалидов», принятие новых социальных законов и переход к рынку. В результате получилось, что именно инвалиды по зрению больше всего сожалеют о потере советской системы поддержки. И только 29 процентов инвалидов по зрению считают, что общество стало к ним внимательнее.
Сообщество глухих и слабослышащих тоже многое потеряло от изменения системы социальной поддержки - ушли в прошлое предприятия для глухих, не действуют уже каналы занятости. Но тем не менее 33 процента участвующих в опросе глухих и слабослышащих настроены оптимистично, они считают, что отношение к инвалидам в последние годы явно улучшилось.
Проанализировав эти цифры, ведущие аналитики опроса сделали вывод, что больше всего почувствовали улучшение те, чье положение в советском обществе было самым незавидным, - это опорники. А вот инвалидам по зрению новая социальная система принесла разочарование.
Около 40 процентов здоровых людей были свидетелями несправедливости в отношении к людям с инвалидностью.
Буквально все опрошенные инвалиды, особенно женщины, сталкивались с грубым к ним отношением в поликлиниках, больницах, на транспорте. Людей, в том числе даже медперсонал, раздражает медлительность инвалидов, их ограничения в физических возможностях, даже если это особо и не мешает окружающим. Особо тяжело переносят такое отношение люди с нарушением опорнодвигательного аппарата. Большинство уверены, что самая ущемленная группа - это дети-инвалиды. А права нарушаются чаще всего по отношению к людям с нарушением интеллекта.
И еще один прискорбный факт: лидерство по грубому отношению к инвалидам многие годы держат мегаполисы.
Маленькие города и поселения менее оснащены, там сложнее получить квалифицированную помощь, но отношение в них к инвалидам более сердечное.